Неточные совпадения
Лонгрен выходил на мостик, настланный по длинным рядам свай, где, на самом конце этого дощатого мола, подолгу курил раздуваемую ветром трубку,
смотря, как обнаженное у берегов дно дымилось седой пеной, еле поспевающей за валами, грохочущий бег которых к черному, штормовому горизонту наполнял
пространство стадами фантастических гривастых существ, несущихся
в разнузданном свирепом отчаянии к далекому утешению.
На этот раз ему удалось добраться почти к руке девушки, державшей угол страницы; здесь он застрял на слове «
смотри», с сомнением остановился, ожидая нового шквала, и действительно едва избег неприятности, так как Ассоль уже воскликнула: «Опять жучишка… дурак!..» — и хотела решительно сдуть гостя
в траву, но вдруг случайный переход взгляда от одной крыши к другой открыл ей на синей морской щели уличного
пространства белый корабль с алыми парусами.
— Да. Прежде были гегелисты, а теперь нигилисты.
Посмотрим, как вы будете существовать
в пустоте,
в безвоздушном
пространстве; а теперь позвони-ка, пожалуйста, брат, Николай Петрович, мне пора пить мой какао.
— «Как точка над i», — вспомнил Самгин стих Мюссе, — и тотчас совершенно отчетливо представил, как этот блестящий шарик кружится, обегая землю, а земля вертится, по спирали, вокруг солнца, стремительно — и тоже по спирали — падающего
в безмерное
пространство; а на земле, на ничтожнейшей точке ее,
в маленьком городе, где воют собаки, на пустынной улице,
в деревянной клетке, стоит и
смотрит в мертвое лицо луны некто Клим Самгин.
Он чувствовал себя физически связанным с безголовым, безруким существом там, внизу; чувствовал, что бешеный вихрь людской
в сумрачном, ограниченном
пространстве отравляет его тоскливым удушьем, но
смотрел и не мог закрыть глаз.
Он рисует глаза кое-как, но заботится лишь о том, чтобы
в них повторились учительские точки, чтоб они
смотрели точно живые. А не удастся, он бросит все, уныло облокотится на стол, склонит на локоть голову и оседлает своего любимого коня, фантазию, или конь оседлает его, и мчится он
в пространстве, среди своих миров и образов.
— Теперь по границе владения ставят столбы и, вместо которого-нибудь из них, берут и уставляют астролябию, и начинают
смотреть вот
в щелку этого подвижного диаметра, поворачивая его до тех пор, пока волосок его не совпадает с ближайшим столбом; точно так же поворачивают другой диаметр к другому ближайшему столбу и какое
пространство между ими —
смотри вот: 160 градусов, и записывают это, — это значит величина этого угла, — понял?
Для набоба оба известия были настоящим открытием, и он даже
посмотрел с недоумением на Прейна, который равнодушно пускал
в пространство синие круги дыма.
Подойдя к рампе, Луша подолгу всматривалась
в черную глубину партера, с едва обрисовавшимися рядами кресел и стульев, населяя это
пространство сотнями живых лиц, которые будут, как один человек,
смотреть на нее, ловить каждое ее слово, малейшее движение.
Пускаются
в ход благосклонные или язвительные улыбки (
смотря по обстоятельствам), нахмуренные брови, воркотня; поднимается сам собой указательный палец и грозит
в пространство.
Зачем
смотрел Каратаев
в окошко, перед которым лежало пустое
пространство двора, пересекаемое вкось неторной тропинкой, что видел, что замечал, о чем думала эта голова на богатырском туловище, — не разгадает никакой психолог.
Китайское пограничное начальство, по первому слуху о походе торготов на Восток, приняло, с своей стороны, все меры осторожности [Китай содержит
в Чжуньгарии охранных войск не более 35 000, которые растянуты по трем дорогам: от Кашгара до Халми, от Или до Баркюля и от Чугучака до Улясутая, на
пространстве не менее 7000 верст; почему пограничное китайское начальство
в Чжуньгарии не могло спокойно
смотреть на приближение волжских калмыков.
Я садился на своей кушетке и
смотрел в темное
пространство, из которого выступал целый ряд картин.
— Да, это так; это несомненно так! — утверждал себя
в это время вслух патер. — Да, солнце и солнца.
Пространства очень много… Душам роскошно плавать. Они все
смотрят вниз: лица всегда спокойные; им все равно… Что здесь делается, это им все равно: это их не тревожит… им это мерзость, гниль. Я вижу… видны мне оттуда все эти умники, все эти конкубины, все эти черви,
в гною зеленом,
в смраде, поднимающем рвоту! Мерзко!
Сенечка, ходивший по комнате, помолчал, подошел к темному окну и,
смотря куда-то
в черное
пространство, ответил...
В одно прекрасное утро, взглянув
в окно, обращенное
в парк, я увидел, что по одной из расчищенных для моих прогулок аллей ходят двое мужчин,
посматривают кругом хозяйским глазом, меряют шагами
пространство и даже деревья пересчитывают.
Солдаты укладывались спать.
В нашей палатке, где, как и
в других, помещалось шестеро на
пространстве двух квадратных сажен, мое место было с краю. Я долго лежал,
смотря на звезды, на костры далеких войск, слушая смутный и негромкий шум большого лагеря.
В соседней палатке кто-то рассказывал сказку, беспрестанно повторяя слова «наконец того», произнося не «тово», а «того».
Видел я её, мать мою,
в пространстве между звёзд, и как гордо
смотрит она очами океанов своих
в дали и глубины; видел её, как полную чашу ярко-красной, неустанно кипящей, живой крови человеческой, и видел владыку её — всесильный, бессмертный народ.
— Море, — жгуче говорил он, — синее око земли, устремлённое
в дали небес, созерцает оно надмирные
пространства, и во влаге его, живой и чуткой, как душа, отражаются игры звёзд — тайный бег светил. И если долго
смотреть на волнение моря, то и небеса кажутся отдалённым океаном, звёзды же — золотые острова
в нём.
Иногда, оставляя книгу,
смотрел он на синее
пространство Волги, на белые парусы судов и лодок, на станицы рыболовов, которые из-под облаков дерзко опускаются
в пену волн и
в то же мгновение снова парят
в воздухе.
Полканов исподлобья
смотрел в пылающее волнением лицо Бенковского и сознавал, что этому юноше нужно возражать словами, равными его словам по силе вложенного
в них буйного чувства. Но, сознавая это, он не чувствовал желания возражать. А огромные глаза юноши стали ещё больше, —
в них горела страстная тоска. Он задыхался, белая, изящная кисть его правой руки быстро мелькала
в воздухе, то судорожно сжатая
в кулак и угрожающая, то как бы ловя что-то
в пространстве и бессильная поймать.
Высокая фигура Николая серела и уменьшалась, словно тая
в серой мгле. Еще минута, и он навсегда скрылся
в той темной зловещей дали, откуда неожиданно пришел. И уже ничего живого не виделось
в безлюдном
пространстве, а Феноген Иваныч все еще стоял и
смотрел. Крахмаленный воротник рубашки обмяк и прилип к шее; снежинки медленно таяли на красной похолодевшей лысине и вместе со слезами катились по широкому бритому лицу.
(Аналогичная задача ставится современными художниками, пытающимися передать многомерное
пространство плоскостным рисунком, подобная же мысль пленяет детское воображение — ·
посмотреть, что делается
в комнате, когда нас там нет.)
Через пять минут четыре матроса уже сидели
в отгороженном
пространстве на палубе, около бака, и перед ними стояла ендова водки и чарка. Матросы любопытно
посматривали, что будет дальше. Некоторые выражали завистливые чувства и говорили...
И капитан, и старший штурман, и вахтенный офицер, стоявшие на мостике, напряженно
смотрели в бинокли на горизонт, который становился темнее и темнее, и эта чернота захватывала все большее и большее
пространство, распространяясь вширь и медленно поднимаясь кверху.
Цепко ухватившись за румпель руля, Лопатин с напряженным вниманием, прерывисто дыша,
смотрит перед собой, направляя баркас
в разрез волне. Подавшись всем корпусом вперед, точно этим положением ускорялось движение шлюпки, он всей фигурой своей и возбужденным лицом с лихорадочно блестевшими глазами олицетворял нетерпение. Он обернулся: корвет уже казался маленьким суденышком, точно от него отделяло необыкновенно большое
пространство, а не верста или полторы. Он взглянул на компас и умоляющим голосом произнес...
Обширное низменное
пространство, о котором здесь идет речь, покрыто редким смешанным лесом плохого качества. Перелески, если
смотреть на них с высоты птичьего полета, наподобие ажурных кружев окружали заболоченные низины. Изредка кое-где попадались большие старые деревья: тополь, липа, осокорь и другие
в возрасте от полутораста до двухсот лет.
— Эльфы… светлые маленькие эльфы
в голубом
пространстве… Как хорошо… Люда…
смотри! Вот горы… синие и белые наверху… Как эльфы кружатся быстро… быстро!.. Хорош твой сон, Люда… А вот орел… Он близко машет крыльями… большой кавказский орел… Он хватает эльфа… меня… Люда!.. Ах, страшно… страшно… больно!.. Когти… когти!.. Он впился мне
в грудь… больно… больно…
В пространстве между друзьями и отцом протоиереем прошли только что выкупавшиеся
в реке фабричные купца Пурова. Увидев отца Паисия, напрягавшего свое внимание на высь поднебесную, и богомолок, которые стояли неподвижно и тоже
смотрели вверх, они остановились и стали глядеть туда же. То же самое сделал и мальчик, ведший нищего-слепца, и мужик, несший для свалки на площади бочонок испортившихся сельдей.
И доктор
в соседней комнате стал говорить о суровой природе, влияющей на характер русского человека, о длинных зимах, которые, стесняя свободу передвижения, задерживают умственный рост людей, а Лыжин с досадой слушал эти рассуждения,
смотрел в окна на сугробы, которые намело на забор,
смотрел на белую пыль, заполнявшую всё видимое
пространство, на деревья, которые отчаянно гнулись то вправо, то влево, слушал вой и стуки и думал мрачно...
Ложное знание рассуждает так: люди существуют и существовали до нас;
посмотрим, как они существовали, какие происходили во времени и
пространстве изменения
в их существовании, куда направляются эти изменения. Из этих исторических изменений их существования мы найдем закон их жизни.
О. Василий медленно выпрямился и с тем же строгим и бесстрастным лицом, не взглянув на Настю, пошел к себе. Шел он медленно и спокойно, тяжелым и мертвым шагом глубокой думы, и тьма разбегалась перед ним, длинными тенями забегала сзади и лукаво кралась по пятам. Лицо его ярко белело под светом лампы, и глаза пристально
смотрели вперед, далеко вперед,
в самую глубину бездонного
пространства, — пока медленно и тяжело переступали ноги.
Изредка он поднимал голову и неподвижным взглядом из-под узких звериных век
смотрел в освещенное
пространство комнаты.
Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами,
смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимою быстротой пролетев неизмеримые
пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела
в землю, влепилась тут
в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами.